Эпизод 38: Оскал капитализма
После вечера разбитых столиков и сердец просвет в конце туннеля сузился и превратился в тюремное окошко. Жизнь казалась глупой шуткой. Однако окружающие коллеги мой настрой не разделяли - они были веселы и рубили "капусту", как кролики на грядке.
- Паша, зайди в мой кабинет, - сказала владелица фирмы Ирина, загадочно поблескивая в мою сторону дорогими американскими линзами. - Ты не хотел бы поработать консультантом на проекте?
- Без проблем, - ответил я.
- Клиент требует двух человек на коммуникационную программу, а у нас сейчас только Крис свободен. Нужен ещё один русскоговорящий ресурс. Я понимаю, это все новое для тебя, наверно, тебе страшновато, но мы бу...
- Без проблем, - пожал я плечами. Мне было все равно куда идти и что делать. Мной владело полное безразличие. За три года до "возраста Христа", я пришел на свою внутреннюю Голгофу и нашел там только пару пустых амфор из-под вина, прокуренный хитон и сломанную арфу. Бессмысленная и удручающая находка.
Руководство списало мой пофигизм на особый вид волнения и радостно погрузилось в аферу "продажи кота под видом кролика". Главные консультанты с азартом взялись за разработку легенды, а меня с грудастой секретаршей послали в ЦУМ покупать экипировку для вылазки в лагерь глупого богатенького клиента.
Депрессия или нет, а безупречный вкус и чувство стиля не покидали меня никогда. Отбраковав несколько вариантов, я выбрал темно-синий немецкий костюм с отливом, черные лаковые итальянские туфли, пару тончайших белоснежных сорочек и два модных галстука корпоративного бордового цвета.
- Вы только посмотрите на него! - в восторге всплеснула руками Ира, когда я вошел в офис разодетый, как Джеймс Бонд. - Теперь я уверена в успехе!
- Успех - это моё второе имя, - я оскалил зубы в кривой усмешке. - Я на него просто обречен по жизни!
Сарказм - последнее убежище неудачников
* * *
Первое совещание на высшем уровне я провел на высшем уровне. С легкой небрежностью знающего себе цену профессионала скользил лазерной указкой по слайдам на большом экране.
Отличная "кратковременная" память помогла мне заучить всю презентацию наизусть. В день икс я ступил новой лаковой мокасиной на ковер круглого кабинета, где жирные нефтяные осетры вальяжно шевелили дорогими швейцарскими часами на старческих плавниках, изучая меня холодными взглядами.
- Я вижу, в резюме у вас указан многолетний опыт внедрения программ по крупномасштабным изменениям, - пробулькал главный босс уровня. - Какая из внедренных вами программ наиболее релевантна в нашем контексте?
(Не знаю, что я сделал не так, но старый чёрт явно что-то подозревал).
Холодная капля пота скатилась по моей спине.
Дослушав запоздалый перевод этого вопроса Крис тревожно встрепенулся и впился в меня взглядом.
- Здесь надо понимать, - цветисто начал я, ступая на незнакомую территорию. - Несмотря на то, что любая программа изменений опирается на одни и те же базовые принципы, ключ к её успешной реализации кроется в деталях. Детальный анализ ситуации непосредственно на филиалах, позволит нам ответить на ваш вопрос более аргументировано.
Лицо мое оставалось непроницаемым, и лишь кадык предательски дернулся. Однако, оказалось, что волновался я зря. Клиенту понравилось, что я не делаю поспешных заключений. Он так и сказал:
"Мне нравится, что вы не делаете поспешных заключений. Что ж тогда откладывать знакомство с ситуацией не будем, наши специалисты забронируют вам и вашему коллеге (он кивнул в сторону полуобморочного от страха Криса) билеты на завтрашний рейс до Нижневартовска.
В последующей затем краткой беседе о планах я умело оперировал подслушанными в офисе любимыми фразами консультантов об "увеличении ценности бизнеса клиента", "обеспечении устойчивых измеряемых результатов", "определении ключевых драйверов и вовлечении заинтересованных сторон", чем окончательно успокоил подозрительность акул капитала.
* * *
- О май гад! Я так волновался! - сделав огромный глоток ледяного пива в кафешке на Арбате, Крис облегченно выдохнул. - Думал, ты сейчас скажешь что-нибудь не так и нам крышка! Павел, я хочу чтобы ты знал - ты там наверху только что проделал чертовски хорошую работу! Я обязательно сообщу это Ирэн!
Крис был паникер. Для своих тридцати лет и манчестерского происхождения он явно был недостаточно хладнокровен. Квадратные плечи, глаза голубой стали и уложенная в модном беспорядке копна пшеничных волос производили ложное впечатление уверенного в себе джентльмена. Однако, при ближайшем знакомстве в его движениях, голосе и мимике улавливалось что-то постоянно извиняющееся, робкое и слегка инфантильное.
Мой новый напарник всегда был готов ввергнуться в отчаяние и панику, чему очень способствовала его природная рассеяность и привычка всюду опаздывать. Впрочем, несмотря на все его недостатки, человеком он был хорошим. С первого дня Криса в российском офисе мы нашли общий язык на почве любви к виски, гитарам и блюзу. В свое время Крис нещадно отполировал пальцами гриф старенького Гибсона, и, узнав, что я играю на гитаре в группе, пришел в восторг. На первом же нашем концерте я напоил его до степени крайнего изумления, после чего он, как Марти из фильма "Назад в будущее" слэмился перед сценой, а потом залез на неё и выдал блюзовое соло в одной из наших композиций.
Одну бессонную ночб и триста грамм виски спустя, мы с моим британским другом стояли на холодной поверхности нижневартовского аэродрома и синхронно дрожали поджарыми телами: я был с юга, Крис был с бодуна.
Если описать Нижневартовск одним словом, то это слово будет "суровый". Этот город не хотел гостей и очень доходчиво объяснял свое отношение с первых секунд. Отойдя от первого шока, мы привели конечности в движение, ухватив трещащие от мороза и похмелья черепушки руками. Было неуютно, но деньги гнали нас пинками сквозь звенящую стену холода...ох уж эти деньги...
"Деньги"
(сценарий видеоклипа)
(Камера с размаху влетает в серые клубы облаков, на одном из облаков возвышается сцена. Рок-группа играет психоделический джаз-рок. Гитара запиливает инфернальное крейзи-соло. Фейерверки. Дымовые эффекты. На заднем плане полуголые танцовщицы, эротично извиваются вокруг дрессированных шимпанзе и карликов в клоунских костюмах, невпопад танцующих брейк-бит. На переднем плане мужчина в смокинге с харизматической улыбкой читает текст с интонациями диктора, объявляющего колонны на параде).
Деньги! Высшее изобретение человечества. Куда там жалкой природе. На противоположную чашу весов она стыдливо кладет лишь инстинкты размножения и самосохранения, мало-колышущие атомы и бесконечность вселенной.
ХАХА!
Стремление к высокому, разум и понимание красоты? Нам не интересно!
ДЕНЬГИ!
Да! За деньги мы купим все! Здоровье, бессмертие, любовь, душу, ум, честь и совесть нашей эпохи!
ВСЁ!
А что не купим за деньги, то купим за ...(солист изгибается и поет в унисон с гитарным соло) ...БО-У-ОЛЬШИЕ ДЕ-йе-йе-йе-йе-еие-еНЬГИ!
Любовь прекрасных кинозвезд и уважение народных лидеров! Общественное мнение и веру в бога! Собственную совесть и собственные страхи! А самое главное много-много-много СЧАСТЬЯ!!!
Конечно, есть те, кто не понимает... (лицо солиста становится хмурым и притворно озабоченным) ...те, кто выработал иммунитет ко всему РЕАЛЬНО хорошему. Они запутались в миражах. Потеряли фарватер. Их не купишь за БоЛьШиЕ ДеНьГи...
(шум музыки и грохот спецэффектов стихает. Камера падает и летит вниз. Сверкающая сцена удаляется и скрывается высоко вверху за облаками. В полете камера переворачивается и показывает две стремительно приближающиеся черные точки на белом фоне. Точки растут и превращаются в два силуэта. Камера подлетает так близко, что видны их лица. Стоп-кадр. Это мы с Крисом. Красные от мороза лица, белые губы, безумные глаза. В полной тишине звучат финальные слова диктора.)
...поэтому их обычно покупают за маленькие...
Конец.
Производство независимой студии Блэк Гоат Продакшн (С)
* * *
Итак, две высокодуховные личности стояли на вьезде в Нижневартовск, воткнувшись несгинающимися конечностями в мерзлый грунт, и были готовы порвать этот город на коммуникационные лоскутки ради зарплаты и скромного бонуса, чтобы впоследствии потратить его на гитары, блюзовые концерты, девочек и глоток качественного спиртного - анестезию от пустой и бессмысленной реальности.
- Займись презентацией, Крис! - покровительственно похлопал я по плечу коллегу. - Я опрошу менеджеров.
В костюме с иголочки с новеньким дорогим ноутбуком в руках я ввалился в первый кабинет филиала, чтобы увидеть и победить. Едва переступив порог жестко прокуренной комнаты, я моментально осознал свою неуместность. Трое злобных нижневартовчанина татарской национальности, поросшие бородами и ворсистыми свитерами, глянули на меня взглядом, не предвещавшим цивилизованного процесса крупномасштабных изменений.
"Эй, гуляй, мужик! Пропивай, что есть! - неполиткорректно разрывался на все три децибела колонок маленький Санио на подоконнике. - Как ты не пахал, мужик, обносился весь!"
Заиндевев на секунду, я длил неловкую паузу, в легком когнитивном диссонансе внимая любимой группе времен нальчикской юности.
"Нашу Русь пропили коммунисты на корню, так что пей и ты, мужик! Пей за всю..."
- Добрый день? - осторожно осведомился я, колыхнувшись иссиня-переливчатыми фалдами. - Я менеджер по коммуникациям из корпоративного центра. Хотел получить ваш фидбэк на предмет текущего положения дел.
- Из центра, говоришь? - тут же сделал стойку наиболее молодой и круглолицый. - Фидбэк тебе нужен! У меня третий месяц запчасти на буровые не приходят! У меня план сорван, на! Да я вас с вашим корпоративным центр...
- Погоди, Рамсат! - перебил говорящего кряжистый нефтяник в центре. - Я его про финансирование спрошу! Понаспускали проектов, а нам разгребай? А за какие шиши!
Нет, явно не так я представлял себе работу консультанта. Вместо продуктивного диалога за чашечкой кофе о том, как нам вместе увеличить ценность и обеспечить устойчивость, я оказался в вольере с тремя разъяренными самцами нефтяника, желающими поточить свои острые клыки о нежную тушку столичного парламентария.
Но как говорится, улыбкой и пистолетом можно добиться гораздо больше, чем просто улыбкой. Моим пистолетом была информация: достав блокнот и ручку и, не прекращая улыбаться и благожелательно кивать, я принялся фиксировать основные тезисы выкрикиваемых обвинений. Это немного смутило горячих коллег.
- Что это вы там пишете? - осторожно спросил кряжистый.
- О, ничего особенного, не волнуйтесь! - блеснул я всеми тридцатью двумя пломбами. - Записываю проблемные вопросы, которые вы мне описали. Я считаю, что руководство наверху должно напрямую ознакомиться о них в соответствующем виде. Конечно же, строго анонимно. Как кстати ваши фамилия-имя-отчество?
- Воплиуллин Фирзат Охрипович, - осторожно представился кряжистый.
- А вас?
- Фаризуллин Рамсат Хамлотович, - настороженно отрекомендовался круглолицый. - Вы говорите, начальство наверху? А насколько "наверху"?
- На самом верху, - многозначительно изрек я, выдержав паузу.
Третий нефтяник, доселе хранивший молчание, сам выскользнул из-за стола и вытянулся в мою сторону с фальшивой улыбочкой и протянутой для рукопожатия рукой.
- Бахвауллин Откат Доходович, - тонко пропел он. - И я не скажу, что поддерживаю коллег полностью (он метнул на двух соседей по кабинету сердитый взгляд). Перегибы и недочеты, конечно, имеются, без них куда, но в целом работаем, так сказать... повышаем.
- Я очень рад, что кроме негатива, есть и положительные моменты. Об этом руководство компании, конечно, тоже должно быть информировано, - с энтузиазмом подхватил я. - А сейчас я бы хотел поговорить с каждым из вас предметно, если вы не возражаете.
- Кофейку с дороги? - воскликнул Откат Доходович, распахивая створки офисного шкафа. На полке кроме початой банки растворимого Нескафе солидно возвышалась полбутылки пятилетнего армянского коньяка. При виде спиртного Бахвауллин сконфуженно крякнул, а Фирзат Охрипович и Рамсат Хамлотович подернулись легким румянцем и сосредоточено задышали в свитера.
Весь день я, как гоголевский Чичиков, открывал двери кабинетов и вел беседы с разнообразными колоритными персонажами местного отделения ТНК-БП, не прекращая записывать и делать пометки в блокноте. Ближе к вечеру я встретился с Крисом, который по причине лингвистической немоты не мог принять участия в процессе и огорченно отбыл в гостиницу. Вместе мы решили, что на сегодня я уже "вовлек" достаточно "стейкхолдеров" и пора все это дело отметить "обедом".
- По кружке пива, не больше, - строго сказал Крис, когда мы загрузились в такси, чтобы отбыть в местный ресторан.
- Поддерживаю, - кивнул я. - У нас самолёт рано утром.
Первую бутылку виски мы прикончили где-то в полночь. По причине закрытия ресторана нас выперли на улицу, где мы даже слегка протрезвели, оценив серьезность минус сорока.
- Итс крейзи! - испуганно взвизгнул туманный альбионец, резко напяливая трикотажную шапочку.
- Мать-перемать!- поддержал я его, переходя на трусцу.
Пятиминутная пробежка по сугробам до гостиницы взбодрила нас настолько, что по прибытию в гостиничный бар мы моментально заказали ещё бутылку Джека Дэниэлса.
Мягкий полумрак, разгоняемый потрескиванием пластиковых дров псевдо-камина, и округлые формы улыбчивой официантки настраивали на философский лад.
- А вот скажи мне, Крис, - спросил я. - У тебя успешная карьера. Хорошая зарплата. Интересная работа. Ты счастлив?
- Трудный вопрос, - помедлил Крис. - Конечно, грех жаловаться. Я путешествую по миру, вижу разные страны, встречаю интересных людей... однако, это не то, о чем я мечтал, когда был юн. У меня образование преподавателя литературы. Я мечтал, что буду преподавать Шекспира детям в каком-нибудь провинциальном Уэкерсби, женюсь на хорошей девушке, а по выходным буду играть блюз в местной группе в пабе...
- Так что же пошло не так? - удивился я.
- Не знаю, Пол, - мой коллега поднял стакан с солодовым напитком и посмотрел через него на фонарики фальшивого камина. - Оказалось, что с зарплатой учителя литературы не купишь не только маленького домика для хорошей женушки и деток, но даже и не заинтересуешь кандидатку на эту самую маленькую женушку... Я вынужден был переехать в Лондон, окончить курсы по маркетингу и коммуникациям. Через пару лет я уже работал консультантом и зарабатывал в четыре раза больше учителя по литературе.
- Ну, и? - с интересом спросил я, поражаясь сходству наших судеб. - Теперь-то с деньгами стало отлично.
- Всё так, все так. У меня было много девушек. Они мне нравились, но только на несколько недель. Потом они оказывались слишком... вульгарными, распутными, грубыми... у нас так не принято думать, но, наверно, для меня они были слишком эмансипированными... Да и работа не способствует серьезным отношениям - сегодня я в России, завтра в Сингапуре, послезавтра в Абу-Даби... Мне уже тридцать лет, а я так и не женился... Денег, конечно, получаю все больше... даже и домик, наверно, могу себе позволить уже, да только ни счастья, ни смысла в моей жизни почему-то не прибавилось...
Крис сделал паузу, пока я обновлял наши опустевшие стаканы, и продолжил.
- Я тут думал... Вся эта система потребления, возведенная в смысл жизни - это ловушка для среднего человека. Мы там, на Западе, столько долго боролись против коммунизма, а в итоге капитализм оказался самой порочной идеологией. И ведь, что интересно, это же можно было сразу понять. Это же в его сущности! Вся суть капитализма - получение максимальной прибыли. А что это значит? В итоге, это означает получение прибыли максимально эффективно или "любой ценой"! А прибыль только тогда максимальна, если все деньги заберет один человек, оставив остальным ровно столько, сколько им нужно, чтобы не умереть от голода. Ровно столько, чтобы были силы работать на этого сверхкапиталиста. Да, вначале капитализм должен был улучшать жизнь других, чтобы развиваться, но мы не заметили, как эта фаза завершилась и перешла в другую. В фазу разделения на сверхкапиталистов и оболваненной массы...
- Чёрт, Крис, - взволнованно произнес я, кладя руку на его плечо. - А ведь в нас гораздо больше схожего, чем всю жизнь нам твердила пропаганда!
Политологическая беседа по душам постепенно перешла на музыкальные темы, после чего закономерно скатилась в низменную плоскость.
- Отличные у вас в России женщины, Пол! - пощелкал языком Крис, в очередной раз провожая взглядом, покачивающиеся бёдра официантки. - Может, здесь я найду свою любовь, наконец? Как думаешь, Пол?
Крис задорно подмигнул мне белёсыми ресницами, но я не ответил. Мои мысли занимало другое. Перед глазами стоял образ той, кто завоевала моё сердце, а потом, наигравшись, бросила его в мусорную урну, как скомканную этикетку от шоколадного пломбира.
- Ладно, Пол, погнали по койкам, - пьяно покачиваясь, поднялся с кресла Крис. - Через три часа самолёт.
- Погнали, - печально выдохнул я и побрел в номер.
Наскоро почистив зубы, я забрался в постель, закутавшись в благоухающее ароматизаторами свежее бельё, и попытался уснуть. Однако тягостное сосущее чувство под ложечкой не давало покоя. Презирая себя за малодушие, я достал телефон и набрал позорную смс-ку: "Привет! Жаль, что ты так поступила, но я почему-то все равно не могу забыть тебя..."
Ответ пришел мгновенно.
С замиранием сердца я нажал на "Прочитать сообщение".
"Сообщение не может быть доставлено. Недостаточно средств на вашем счете".
- Грёбаный роуминг! - яростно выматерился я и со злостью зашвырнул телефон в угол.
Из под тяжелой ткани пыльных зановесок показалась полоска света. В Нижневартовске светало.
Эпизод 39: On a wing and a prayer *
Пилот первого класса коммерческой авиации Иван Пивоваров проснулся за час до звонка будильника от треска автоматных очередей и воплей раненных - после Афгана прошло много лет, а такие сны продолжали сниться регулярно, по меньшей мере, раз в месяц.
После того, как он открыл глаза, вопли раненных стихли, но громкие щелчки, напоминающие выстрелы, остались. Резко сев на постели, он дернул выключатель светильника и в недоумении уставился на пол. По красному ковру люкса полуторазвездочной гостиницы несколько мышей кружком носились вокруг скомканной газетной страницы, с громким стуком задевая её серыми боками. Их действия походили на какой-то осмысленный ритуал.
- Дьявола вы тут, что ли, своего мышиного вызываете? - хриплый голос пилота прозвучал громко в тишине слабо меблированного номера, и грызуны порскнули под кровать, оставив камланье до лучших времен.
Морозная темень за окном не стала светлее, но рабочие часы уже близились: откинувшись на подушки, Иван ещё пять минут нежился в кровати, но потом резко встал и пружинистой походкой направился в ванную.
* * *
Постукивая наспех собранными чемоданами по обитым красным ковром ступенькам, я спустился к стойке администратора гостиницы и хмуро поздоровался с заспанным Крисом. Он уже успел расплатиться за нас обоих корпоративной картой и осоловело пялился водянистыми от принятого накануне глазами в телевизор, на экране которого призывно изгибалась очередная "поп" - певица. Звук был выключен.
- Обожаю смотреть русскую музыку, - хмыкнул он, перехватив мой взгляд. - Девушки просто класс! Главное, чтобы звук не включать, а то сразу блевануть хочется.
- Чего-чего? - переспросила дородная тётка - "ресепшионист".
- Говорит, что гостиница у вас классная, - перевел я, морщась от похмельных головных болей.
- Ой, ну спасибо, - заулыбалась тётка в сторону удивленного экспата. - Машинка, кстати, ваша подъехала.
- Пол, а это будет совсем некрасиво, если мы выпьем по пиву в баре аэропорта перед самолётом? - спросил меня он, когда мы удобно устроились на заднем сиденье прокуренной Элантры. Крис ненавидел самолёты и перед каждым полетом норовил надраться до бессознательного состояния.
- Крис, это - Россия! - хмыкнул я. - Будет некрасиво, если мы НЕ выпьем пива утром!
* * *
- Доброе утро, командир! - озорно подмигнула Ивану рыженькая Лида. Хорошенькая стюардесса сама напросилась на рейс и прямо-таки лучилась оптимизмом.
Сдержанный кивок и улыбка - это то, что Иван был должен ей. Это у себя в номере можно морально разлагаться, мизантропстовать и проклинать всё и вся, обложившись халявными мини-бутылками спиртного, а здесь в кабине ты тот самый Ангел, которому люди вверяют свою жизнь. Жизнь у них одна, так что вверяют с неохотой. Подозрительно всматриваются в каждую складку на твоем лице. И потому, плохое у тебя настроение или нет, а изволь выглядеть уверенным и позитивным. Хотя что-что, а уверенности бывшему старшему лейтенанту Пивоварову не занимать - не раз легендарный комэска Щеглов хвалил Ивана за стальные нервы: "Когда Пивоваров за штурвалом, ему хоть паяльник в задницу вставь - не дрогнет!"
Паяльник... Шутки-шутками, а все-таки вставила жизнь паяльник этот, да так, что вздрагивай-не вздрагивай, а деться некуда. Ранение. Дембель. Пьянство. Уход жены с детьми. Нервы. Ссоры с начальством.
Так и окончились международные рейсы. Гоняет теперь кавалер ордена Мужества пилот первого класса Иван Пивоваров ржавые ТУ-шки в Сибирь и обратно. Да что уж теперь. Работа есть работа.
- Метеослужба передаёт высокую вероятность метели в Москве, - прозвучал голос диспетчера в наушниках.
* * *
Крис был неплохой парень, но каждый раз при взлете самолета я начинал его ненавидеть. Он вел себя, как истеричная баба. Постанывал, потел, вцеплялся в ручки кресла и шумно и испуганно сопел.
- Чувак, девяносто процентов аварий происходят при приземлении, а не при взлёте, - тщетно пытался я поучать его в преддверии посадки в авиалайнер.
- Конечно, - вежливо соглашался Крис, но в самолете история каждый раз повторялась. Это был иррациональный страх.
Я и сам побаивался летать. Любой громкий возглас, подозрительный скрип или резкое движение самолета тут же вгоняли меня в нервное состояние.
Вот и теперь я, стиснув скулы, влип в окно, чтобы не слышать морального разложения британского коллеги на соседнем кресле. Самолет резво набрал скорость, перешел на особенное надсадное гудение, которое раздается перед тем, как шасси оторвутся от земли, и... продолжил нестись по взлетке. Моторы гудели все надсадней. Крис сопел все трагичней, когда самолёт вдруг резко дернулся, затормозил и стал сбавлять скорость. Скрипя и вибрируя всем корпусом, славное достижение советского авиапрома подкатилось вплотную к забору, ограждающему аэропорт и понуро заглохло, укоризненно вытянувшись тупым носом в сторону заснеженной тундры.
- ???! - открыл глаза, удивленный Крис. По рядам пассажиров пронесся гулкий ропот.
- Пожалуйста, соблюдайте спокойствие, - пролаял металлический голос главной стюардессы в бортовой матюгальник. - В виду незначительной технической неисправности, мы вынуждены задержать взлёт на пятнадцать минут.
Через час томительного ожидания, наш самолёт отбуксировали на исходную позицию. И вблизи крыла под моим окном замаячили лихие парни в полушубках, подкатившие на какой-то самоходной дрезине. После недолгого визуального анализа один из силуэтов извлёк из недр сервисной колымаги внушительную кувалду и принялся "устранять незначительную техническую неисправность", с оттяжкой бухая орудием в беззащитное крыло, отчего по рядам пассажиров прокатился возмущенный гул, а Крис начал дрожать левым веком.
- Это выглядит серьезно, Пол, - обратился он ко мне. - Наверно, что-то серьезное? Что это, Пол? Это выглядит очень серьезно!
- Все нормально, - проскрежетал я по-английски сквозь зубы и в полголоса довернул к этой фразе забористое ругательство. Мне начинало все не нравиться.
Однако кувалдоносцы довольно быстро свернулись, стюардессы, как ни в чем не бывало, заулыбались, и самолет вновь, дрогнув моторами побежал вперед, расталкивая морозный воздух.
* * *
Сообщения о плохой погоде в Домодедово все также продолжали приходить от московских диспетчеров. До столицы оставалось всего ничего, а над аэропортом скопилась уже целая очередь бортов. Командно-диспетчерский пункт не давал разрешения на посадку из-за пурги и сильного бокового ветра. В ожидании улучшения условий авиалайнеры кружили в воздухе, разведенные диспетчерами по высоте. Пивоварову ничего не оставалось делать, как присоединится.
- Придется полетать, - задумчиво сказал он, бросив беглый взгляд на помрачневшее лицо второго пилота Сергея. Оба подумали об одном и том же. Керосин. Хватит ли?
По инструкции, конечно, при заправке самолета всегда закладывается аэронавигационный запас, позволяющий летать самолету еще несколько часов, но наземные службы тоже хотят есть, поэтому запас этот заливался в полном объеме лишь по бумагам. На пару лишних часов полёта керосина, конечно, хватит. А вот дальше... Иван досадливо мотнул головой, отгоняя мрачные мысли.
- Лид, объяви пассажирам о том, что посадку откладывают по погодным условиям, придется покружить минут двадцать.
* * *
- Уважаемые пассажиры, капитан корабля только что сообщил, что аэропорт Домодедово пока не может принять нас по погодным условиям, поэтому нам придется некоторое время оставаться в воздухе, пока они не улучшатся. По предварительным прогнозам это может занять около двадцати минут, - после этих слов я слегка напрягся, но решил, что, конечно, лучше подождать, но потом безопасно сесть. Безопасная посадка, я вам скажу, в самолетах - самое главное.
Однако двадцать минут прошли, а самолет все не приступал к снижению.
- Уважаемые пассажиры, - раздался в микрофоне голос пилота, и мне показалось, что он прозвучал не на шутку обеспокоенно, - запаса топлива у нас осталось лишь на полчаса. Мы не можем больше ждать, поэтому я принял решение лететь на резервный аэродром в город Нижний Новгород. Пурга туда пока не добралась, они готовы нас принять.
- Пол, почему мы не садимся? - проснулся Крис, - у нас какие-то проблемы?
- Все нормально, - успокоил его я. - Погода плохая, так что на запасном аэродроме будем садиться.
(Ничего нормального, блин, нет в этом, Крис. Мы летим, хрен знает, куда на остатках горючего, и мне чертовски все это не нравится).
Я повернулся и посмотрел назад - судя по всему, большинство пассажиров разделяло мое настроение - в салоне стояла непривычная тишина. Лица людей были хмуры и напряжены.
Крис успокоился и вернулся ко сну, откинувшись на кресле, а я нервно уставился на часы. Я не засекал, во сколько мы вылетели из Москвы, но было такое чувство, что летим уже не меньше часа.
- Извините, - остановил я проходящую мимо стюардессу громким шепотом. - А сколько до Нижнего Новгорода лететь?
- Минут двадцать, - вымученная улыбка на ее лице не прибавила спокойствия, - ...тридцать.
Ещё через несколько минут вдруг все стюардессы скрылись за занавесками своего отсека.
Через некоторое время они появились оттуда, и стало страшно. Лица их были белыми. В дрожащих руках они несли подносы, на которых стояли стаканы с водой. Старшая стюардесса зачем-то принялась раздавать пассажирам листочки и карандаши.
- Напишите свои имена и номер места, - сбивчиво закудахтала она. - Возможно, в Нижнем Новгороде нас ждет пересадка, чтобы вернуться в Москву.
"Что за бред! - подумал я. - Так-так... Так-так!"
Пальцы нервно забарабанили по коленям, а в животе стал сворачиваться холодный и неприятный клубок тревоги.
Плохи дела. Плохи дела.
Пло-о-о...
* * *
- ...хи дела, - выматерился второй пилот, яростно защелкав тумблером. - Обороты двигателей падают!
Иван бросил быстрый взгляд на приборы, и сразу вслед за этим раздался резкий неприятный звук сигнализации аварийного остатка топлива.
- Капитан, у нас все в порядке? - в кабину заглянула старшая стюардесса. - Люди волнуютс...
Мигом оценив ситуацию, она осеклась на полуслове.
- Нормально, - рявкнул Иван, не отрываясь от приборов. - Не стойте здесь! Ваше место сейчас в салоне! Идите! Успокойте людей!
* * *
Итак. Нас семьдесят два. Мы все разные. Разный возраст, профессии, привычки и характеры. Объединяет одно - все трупы. Нет-нет, никакой мистики. Пока мы ещё живы, но уже знаем, что это ненадолго
Всего несколько часов назад каждый выглядел по своему - кто-то пил и смеялся, кто-то читал газету, кто-то спал. Сейчас в салоне пассажирского лайнера, совершающего перелёт Нижневартовск-Москва, сидят семьдесят два похожих друг на друга манекена. Осторожно поворачиваюсь и смотрю на сидящих сзади. Одна и та же картина - бледные лица и плотно сжатые губы. Кто-то закрыл глаза, кто-то уставился себе под ноги или тупо в спинку кресла соседа.
Я думаю о том, как это будет. Из прочитанного об авиакатастрофах я знаю, что при ударе о землю все кости в теле от давления моментально крошатся в порошок. Запомнился комментарий спасателя о том, что тела, найденные на месте крушения, очень сложно переносить. Как бурдюк с водой без ручек
Услужливое воображение тут же рисует картину - два МЧС-ника рывками пытаются забросить мой бесформенный обгоревший труп в грузовик, и меня охватывает паника. Дикий животный ужас. Если не взять себя в руки, то я закричу. Этого нельзя допустить. Видимо, это понимает каждый, поэтому тишина в салоне гробовая. Это только в голливудских фильмах в падающем самолёте все кричат и носятся по салону. В реальности, как оказалось, всё происходит совсем не так.
Мне тоже надо отвлечься. "Это будет не больно. Я ничего не почувствую. Секунда - и всё будет кончено". После этой мысли я успокаиваюсь. Становится не страшно. Только пальцы выбивают нервную дробь, и в голове стучат какие-то африканские ритмы. Я сижу на месте номер тринадцать. Забавно. Вот и не верь после этого в магию чисел. Хотя в этом самолёте сейчас все номера несчастливые.
В голову приходит мысль написать прощальную смс-ку родным и близким. Сейчас как-то отчетливо понимаю, что кроме родителей и брата моя смерть ни для кого не станет трагедией. Что же написать? "Прощайте, мама, папа и Дима! Через несколько минут меня размажет по земле. Я вас любил"? Как-то глупо и пошло. И страшно.
Нет. Ничего писать не хочется. Теперь ясен смысл фразы "люди живут вместе, а умирают по одному". Завтра все мои друзья и близкие проснутся и вновь увидят рассвет. А я нет. И это обстоятельство уже разделило нас невидимой стеной.
В тридцать лет все-таки умирать не так обидно, как в восемнадцать. Все в жизни уже испытано. Я любил, мечтал. Успел разочароваться и в том, и в другом. Видел свет. Был женат, но не нажил ни семьи, ни детей.
Я - бесполезный путешественник во времени и пространстве, и в каком-то смысле такой конец логичен.
Последнее время часто повторял, что ничего не жду уже от будущего. Говорят, что мысли и слова способны материализоваться. Что ж, судя по тому, что сейчас со мной происходит, так оно и есть.
Почему же всё так сложилось? Где я свернул не туда?
Я откидываюсь на спинку кресла, и сцены из моей жизни мелькают перед глазами, как кадры цветного кино. Детский сад, школа, университет, переезд в Америку...
* * *
- У нас кончилось топливо! Отказали все двигатели! - задыхаясь от напряжения, орал в шлёмофон Пивоваров. - Готовьте полосу, мы будем планировать!
Неуправляемая машина осталась "на руках". Все стрелки упали вниз до нуля. Самолёт начало дергать из стороны в сторону.
- Я могу чем-то помочь, - в кабине опять показалась голова старшей стюардессы с подносом, на котором одиноко дребезжал полупустой стакан воды.
- Можешь! - вдруг радостно выкрикнул Иван. - Давай сюда воду свою!
Собравшийся было обматерить ополоумевшую от страха стюардессу Сергей, с ужасом выпучил глаза в сторону Ивана. Было ясно - капитан сошел с ума!
- На приборную доску ставь, - захохотал Иван, увидев перекосившееся лицо второго пилота. - Будем по нему определять с каким углом идем, какой тангаж!
* * *
- Господи! - чей-то сдавленный всхлип прозвучал во внезапно наступившей тишине, как выстрел, вырвав меня из череды воспоминаний. Остановился наш второй двигатель. За бортом был слышен лишь тоненький свист ветра, рассекаемого огромным куском мертвого металла.
Прилипнув к иллюминатору, я всмотрелся в темноту и, волосы на моей голове зашевелились от ужаса. Елки! Метров в трехста под нами плотным массивом вставал лес.
Это смерть!
Сжавшись в комок, я всем телом почувствовал приближение чудовищного удара, как вдруг, черная полоса резко сменилась пустым пространством, мелькнула сетка аэродрома и по земле побежали стремительно сужающимся кольцом огни. Пожарные и скорые машины, видимо, собранные со всего аэродрома неслись к нашей полосе, мелькая маячками.
Дрожа и дергаясь всем телом, наш самолет резко приближался к взлетке.
Удар!
Сжавшиеся молчаливыми тушками в своих креслах пассажиры подлетели, натянув пристяжные ремни. Салон наполнился оглушительным визгом женщин, криком детей и матами мужчин! От удара машина подпрыгнула в воздух и снова жестко опустилась на взлетку, самолет кренился то влево, то вправо, но мы уже катились по взлетной полосе!
Шасси выдержало! Опять жесткий рывок, это пилоты задействовали аварийную тормозную систему! Натужно заскрипев "ТУшка" пробежала еще несколько метров, резко снижая скорость, и остановилась!
На несколько секунд я заиндевел в кресле, не в силах поверить, что мы живы.
На многих рейсах, которыми я летал раньше, пассажиры хлопали после посадки, раздражая меня этим несказанно. Сейчас, когда аплодисменты прозвучали бы уместней всего, никто даже и не думал хлопать. Кто-то рыдал, кто-то звал доктора, кто-то лихорадочно дергал лямку ручной клади из багажного отсека, стремясь скорее покинуть салон, в одночасье чуть не ставший братской могилой.
- Мы прилетели? - сонными глазами совы на меня посмотрел проснувшийся Крис.
Уставившись на него безумным взглядом, я захохотал. Я трясся, захлебывался истерическим смехом и не мог остановиться.
- Да, Крис, - утирая слезы, выдавил из себя я. - Мы прилетели. И, знаешь, ты был совершенно прав: бояться надо взлета, а не посадки!
* * *
Во время ожидания в зале получения багажа я с жаром живописал проспавшему все на свете коллеге ужасы, творившиеся во время полета. Осознав, что находился на волоске от смерти, Крис долго и отчаянно матерился, всхлипывал, бледнел и закатывал глаза, а по прибытии в буфет моментально купил втридорога бутылку Ред Лейбла, которую мы и приговорили, отметив новый День Рождения. Ощущение, что я только что стал свидетелем чуда, не покидало меня.
- Знаешь, Крис, мне кажется, все это произошло с нами не просто так. Бог спас наши жизни для чего-то. Мне кажется - это знак! Это шанс изменить нашу жизнь к чему-то хорошему и правильному. Надо только понять, как! Понять, что делать!
- Что делать? - переспросил всё ещё слегка оглушенный событиями Крис. - Возвращаться в Москву! Но теперь ТОЛЬКО поездом!
март 2010 - январь 2013
* "on a wing an a prayer"- на честном слове и на одном крыле (англ.)